Call for papers: «Быстрее, выше, сильнее?». История и философия советской науки

Советская наука предполагала особый эпистемологический режим, где знание было неотделимо от политики, морали и техники. Первоначально поставленная на рельсы пролетарского освобождения, она охватывала собой попытки построить «неклассическую» эпистемологию, свободную от «буржуазных» категорий, вплоть до строительства нового человека и космоса. Лежащая в основе проекта социалистической модернизации, советская наука существовала в напряжении между идеологическим контролем и внутренней автономией, между административным управлением и исследовательской инициативой. Она соединяла в себе коллективный энтузиазм, бюрократическую дисциплину и утопическую веру в преобразующую силу знания, и становилась пространством, где истина требовала не только доказательства, но и лояльности, где мысль оказывалась формой труда, а труд — формой политического участия.

Выбор инструментов, вычислительных машин, лабораторных методик и даже методов ТРИЗ определялся тем, какие вопросы могли быть поставлены и какие решения считались (научно) допустимыми. Достаточно вспомнить проект ОГАС — амбициозную попытку создать общегосударственную систему автоматизированного управления экономикой, которая не была реализована как по организационным, так и по политическим причинам. Как формировались исследовательские этосы и топосы внутри и за пределами государственных институтов? Москва, Новосибирск, Тарту и другие научные центры, включая поселения закрытого типа, по праву могут быть названы  лабораториями особого типа знания.

Однако история советской науки — это не только судьбы институтов, дисциплин и лабораторий, но и судьбы людей, чьи научные биографии определялись пределами допустимого (как в случае Николая Вавилова или Валерия Легасова). Стратегии существования советского ученого — человека, для которого вопрос «кто я — ученый или советский гражданин?» имел предельно конкретное значение — не сводимы к оппозиции «приспособления» и «сопротивления»: они образуют целостную историю о том, как наука жила и выживала в условиях идеологического давления, цензуры и репрессий.

Редакция Another One приглашает философов, историков науки, антропологов, культурологов и исследователей советской интеллектуальной традиции к участию в дискуссии о философских и культурных основаниях советской науки, исследовательских этосах, формах дисциплинарной организации и траекторий трансфера знаний — от ранних идеологических установок до позднесоветских поисков «внутреннего суверенитета». Мы убеждены, что анализ и интерпретация конкретных исследовательских сюжетов из истории и философии советской науки позволяет рассматривать ее не как архив прошлого, а как оптику, которая дает возможность понять, где и как проходят границы научной автономии в России сегодня.

Тематические направления:

— философские и методологические основания советской науки;
— идеология и автономия знания в СССР;
— советская философия науки и диалектический материализм;
— институты и сообщества — Академгородки, Тарту, Новосибирск, закрытые лаборатории и архивы;
— кибернетика, генетика, психоанализ и «запрещенные» дисциплины;
— исследовательский этос, коллективизм, научная этика;
— управление знанием: планирование, наукометрия, «пятилетки открытий»;
— трансфер идей между СССР и Европой, западные философы и ученые в СССР;
— советская наука в глобальном контексте Холодной войны;
— эпистемология власти: знание как инструмент управления;
— наследие советской науки: практики, институты и смыслы.

Редакция принимает к рассмотрению:

— научные статьи (30 000–60 000 знаков с пробелами);
— рецензии и обзоры;
— переводы философских и историко-научных текстов (при наличии письменного разрешения правообладателей). Если Вам требуется помощь в получении разрешения на перевод, пожалуйста, напишите нам.

Срок подачи материалов — до 21 апреля 2026 года.
Все рукописи проходят двойное слепое рецензирование. Публикации размещаются в открытом доступе.

Контакты редакции 

Почта: ao.philos.journal@gmail.com
Tg-аккаунт: @res_press_another_one